I. Где "начало того конца, которым оканчивается начало"?

6. Технический смысл второго "начала"

Мануфактуры и самопрялки. Леонардо да Винчи как инженер-прядильщик. Первая механически выпряденная нить. Как техника пыталась въехать в XVIII век на ослах. Первые прядильные машины. К фабрикам.

Льнопрядильные мануфактуры начали возникать впервые в Англии, по-видимому, с первых десятилетий XVII века. Специальная комиссия, назначенная в 1622 году Яковом I для обследования английской промышленности, отметила в отчете широкое развитие производства льняных тканей в разных районах Англии. В одном документе 1641 года отмечается концентрация полотняных предприятий в Манчестере.- В 1663 году были изданы два правительственных постановления о поощрении льняных мануфактура Англии и ограничении иностранного импорта льняных тканей. В конце XVII века, в связи с общим торгово-промышленным подъемом, явившимся результатом завоеваний великой английской буржуазной революции, началась новая полоса развития полотняного производства. (Запомним это!).

А сейчас, для сравнения, посмотрим хронологию российских событий... Отечественная история отмечает -с 1605 по 1613 годы- восемь лет "смутного времени" лжедмитриев, когда страна наша была вконец разорена и потребовался поход народа под руководством Дмитрия Пожарского и Козьмы Минина на свою Москву. Она же фиксирует- с 1667 по 1671 годы- четыре года крестьянской воины под руководством Степана Разина в царствование "тишайшего" Алексея Михайловича Романова, отца будущего преобразователя России. -На учреждение же первой полотняной мануфактуры под Москвой иностранцу Тамесу была предоставлена привилегия лишь в 1719 году по указу Петра I. Большая Ярославская мануфактура основана в 1722 году, а первая полотняная мануфактура в Иванове- в 1745 году. Да, сто лет разницы во времени.., с этим нельзя не считаться при определении приоритетов.

В западной и восточной Европе к концу XVI столетия во всех производствах льняной пряжи самопрялка стала главным орудием прядения. XVII -XVII века - это эпоха господства самопрялочного прядения, типичный рабочий инструмент мануфактурной техники производства льняной пряжи.- Дело в том, что осуществление в самопрялке идеи непрерывного прядения (одновременность крутки и намотки) знаменовало собой ускорение- почти вдвое- процесса изготовления нити, обусловив тем самым повышение производительности труда. -В венском музее самопрялок и муниципальном музее Бельфаста можно увидеть самые ранние (из дошедших до нас) ножные самопрялки, относящиеся к XVII веку, английского, ирландского, шотландского и тирольского типов. (Сумели же сохранить!).

Для уяснения конструкции, к примеру, тирольской педальной самопрялки (рис. 17) скажем, что она состоит из таких частей: педали, на которую нажимает нога, шатунной передачи; большого колеса диаметром в 30-50 см; шнура, перекинутого через обод колеса и охватывающего блочок катушки; горизонтального деревянного веретена, лежащего в кожаном подшипнике и опирающегося на вертикальную стойку; рогульки, составляющей одно целое с веретеном и имеющей крючки или отверстия для прохождения нити; катушки, свободно надетой на веретено; вертикальной палки, на которой закрепляется пучок волокон и деревянной стоики ("корпуса") всего аппарата.

Прядильщик левой рукой вытягивал из пучка несколько волокон, слегка их ссучивал и направлял в боковое отверстие веретена, откуда нить шла по части канала веретена (которое на рисунке слева- пустотелое) и затем по крылу рогульки до одного из крючков или отверстий, которые вводили нить на катушку под прямым углом к ее оси. При нажатии ноги на педаль колесо начинало вращаться и приводило в движение катушку, наматывающую на себя нить. Натяжение нити заставляло вращаться рогульку и веретено. Вследствие этого нить одновременно получала крутку (рогулькой) и намотку (катушкой), в чем и выразился (реализовался здесь) принцип непрерывного прядения.- Но основным условием функционирования этой самопрялки (как, впрочем, и всякой другой) являлось установление разной скорости вращения веретена и катушки, без чего нить только бы оборачивалась вокруг катушки и не могла бы наматываться на ее поверхность. (Здесь слабое место всех самопрялок. Создать постоянную разницу в скоростях веретена и катушки почти невозможно, а при изменении этой разницы меняется коэффициент крутки, то есть количество кручений на единицу длины, и нить получалась неровной и непрочной. Правильное регулирование скорости вращения рогульки и катушки и быстроты питания веретена ссученными волокнами полностью зависело от искусства прядильщика). В этом же типе самопрялки разность скоростей достигалась тем, что веретено с рогулькой, вследствие трения о подшипники, отстает в своем вращении от катушки,-это конструкция самопрялки с опережающей катушкой.

В середине XVII века в Ирландии получили широкое распространение голландские самопрялки, так называемые "голландские колеса" (рис. 18). Отличительной особенностью самопрялок этого типа являлся тяжелый обод колеса, рассчитанный на создание большего запаса кинетической энергии.- Отличительным моментом самопрялки ирландского типа (рис. 19), появившейся в первой половине XVII века, если не раньше, являлось расположение веретена под колесом.

В начале XVIII века прядильный аппарат стал отличаться тем. что веретено и катушка стали приводиться в движение отдельными шнурами, перекинутыми через два желоба одного колеса. Уже задолго до этого пытались устраивать подобные самопрялки с двойной передачей для лучшего регулирования скорости веретена и катушки... Здесь веретено получало независимое от катушки вращение и вращалось медленнее вследствие большего диаметра своего отдельного блочка.- Но и в этих самопрялках постоянная равномерность крутки не обеспечивалась, так как с увеличением диаметра намотки, при заполнении катушки пряжей, уменьшалось число кручений пряжи на единицу длины. Не устранялось здесь совсем и сильное натяжение нити, хоть и обеспечивалась постоянная разница в числе оборотов катушки и веретена. ( Опять многое достигалось лишь опытом и искусностью мастера...)- Поэтому самопрялка в мануфактурный период употреблялась преимущественно для льняной пряжи -более грубой, чем другие прядильные волокна. А в суконном производстве, имеющем дело с рыхлой пряжей; главным прядильным инструментом так и осталась прялка.


Известно, что в 1681 году в одной лондонской прядильной школе работали на двухверетенной самопрялке, отличия в которой сводились только к устройству приспособления на станке для второго веретена и рогульки, да к более широкому и тяжелому ободу колеса, который обхватывался уже двумя бесконечными шнурами. Конечно, это было шагом вперед в росте производительности труда, но шагом в неперспективном направлении. Так как движущей силой здесь являлась нога прядильщика, то один человек безусловно мог, при большой сноровке и виртуозности рук, выпрядать одновременно две нити. Однако необходимость прерывать процесс вытяжки в виду участия рук в операциях скручивания и намотки, исключительная напряженность внимания и повышенная интенсивность работы не могли не отражаться на качестве выпрядаемых таким образом нитей,- нить получалась, безусловно, менее ровной, чем на одинарной самопрялке. Все же самопрялке. Все же такие самопрялки жили долго, ибо есть зафиксированное мнение одного автора 20-х годов -XIX века, что "такие многосложные самопрялки, хотя ускоряют работу, однако не служат улучшению пряжи", что "трудно с одинаковым вниманием тянуть и расправлять две и более нитки".

Значительно более важным усовершенствованием, сделанным в самопрялке, явилась замена ручной переброски нити с одного крючка рогульки на другой механическим навиванием ее равномерно по всей поверхности катушки. Хроника изобретений и открытий фиксирует, что в 1788 году в Австрии был введен аппарат для механического наполнения нитями катушки без помощи рук. Первая известная нам конструкция самопрялки этого рода была изобретена англичанином Энтис в 90-х годах XVIII столетия, где движение осуществлялось не веретеном, а катушкой, равномерно передвигавшиеся вдоль веретена. Широкое же распространение получил другой прядильный аппарат, сконструированный уже в начале XIX века тоже англичанином Спенсом, основанный на движении веретена вдоль своей оси под действием вилкообразного рычага.

Расчеты специалистов показывают, что производительность труда на самопрялках для различных номеров пряжи колебалась от 302 до 326 м/ч, на двойных самопрялках-от 481 до 498 м/ч.

Самопрялки же с механической намоткой пряжи были на 10-18 % производительнее тех, где равномерность навивания регулировалась вручную и происходили, стало быть, периодические перерывы в процессе прядения. -В целом же в XVI-XVIII веках, в классическую эпоху самопрялочного прядения, производительность труда прядильщика, по оценкам ученых, выросла не более чем вдвое по сравнению с эпохой цеховой организации ремесленников, с периодом господства обычной прялки.- Так долго и трудно человечество набирало опыт.

Опыт создания более эффективной техники набирался нелегко, но при этом (что любопытно!) человечество, познав новое, нередко его не замечало, не обращало внимания на находки Гения, проходило мимо изобретений, открытий, предложений, идей...- Отмечая технические усовершенствования и достижения самопрялочного периода, нельзя не оглянуться на Италию XV столетия, нельзя не вспомнить могучую фигуру художника, ученого, гениального инженера Леонардо да Винчи... Какое же отношение этот человек, которого мы знаем, в первую очередь, как великого художника, имеет к прядению, и почему мы здесь заговорили о нем? Это была исключительно одаренная личность с изумительно разносторонними интересами, и он сумел сказать свое слово как инженер-прядильщик. Основываясь, по-видимому, на каком-то распространенном уже в итальянской промышленности элементарном типе самопрялки, скорее всего схожим с южногерманским, Леонардо да Винчи набросал в своих черновых записках эскизы прядильных аппаратов усовершенствованных и оригинальных конструкций, предварив многое из вошедшего в жизнь текстильной промышленности лишь в конце XVIII- начале XIX веков.

Как отмечалось выше, в первых самопрялках не только операция вытяжки выполнялась пальцами прядильщика, но он же должен был по мере наполнения поверхности катушки вручную переставлять нить с одного крючка рогульки на другой. Исключительно интересная попытка механизировать эту операцию и была сделана Леонардо да Винчи в разработанной им конструкции самопрялки, где было предложено решение сразу двух проблем, - двойной передачи и механизма для равномерной и непрерывной намотки пряжи на катушку,-над которыми после него, к сожалению, еще три века трудились многие светлые умы (рис. 22 ).


Как видно из чертежа, найденного в записках автора, большое колесо (4) самопрялки приводило в действие при помощи шнура веретено (2), а малое колесо (5) давало движение катушке (3), вращавшейся с меньшей скоростью, чем веретено.- Вот он, впервые введенный принцип двойной передачи, обеспечивший независимое друг от друга движение веретена и катушки.

Замечательной частью этого аппарата был изображенный на рисунке вверху механизм для равномерной и непрерывной намотки пряжи на катушку (рис. 23).- Особый червяк (о), насаженный на вращавшуюся горизонтальную ось (7), приводил в движение зубчатое колесо (GA),которое зацепляло своими цевками (8) за цевочные колеса (9). Каждое из этих колес имело по несколько зубьев, направленных в одном колесе в сторону противоположную, чем в другом, вследствие чего барабан (5), в верхней и нижней частях которого укреплены были цевочные колеса, получал возвратные движения. Первую половину пути барабан, зацепляясь за зубья верхнего колеса, двигался в одну сторону, а вторую половину пути, под действием нижнего колёса в другую. Благодаря этому вилкоообразный рычаг (10), помещавшийся между колесами и захватывавший квадратную ось веретена, перемещал веретено вперед и назад, и нить механически равномерно наматывалась на поверхность катушки, что и устраняло обычную в то время ручную операцию перемещения время от времени нити с одного крючка или направляющего отверстия рогульки на другое. Вот он, принцип, использованный Спенсом в его прядильном аппарате в начале XIX века: движение веретена вдоль своей оси под действием вилкообразного рычага! Предложен в XV столетии... В этом аппарате можно было также регулировать и степень крутки, изменяя скорость вращения большого колеса при помощи штифтов, вставляемых между шнурами и ободом колеса, служившие и для натяжения шнура.

Леонардо да Винчи впервые была предложена и конструкция прялки с двумя веретенами, появившейся затем в Англии в конце XVII века... И здесь потеряно два столетия...- Как видно на рисунке, зубчатое колесо здесь приводило в действие вертикальную ось первого веретена и посредством шестерен и большого горизонтального круга сообщало движение второму веретену. (Рукоятка, приводившая в действие зубчатое колесо, не видна на рисунке, т. к. находится у задней стенки станка).- Конечно, сомнительно, чтобы вся работа на такой самопрялке могла выполниться одним человеком, так как никакой, даже высокой, квалификации прядильщик не был в состоянии вытягивать обеими руками нити, регулировать намотку пряжи и крутить ручку зубчатого колеса. Скорее всего эту операцию выполнял бы неквалифицированный рабочий или мальчик. Видно, что аппарат Леонардо да Винчи был оригинален по конструкции и непохож на все последующие типы двухверетенных машин, которые представляли собой простое видоизменение конструкции одинарной ножной самопрялки.

Судьба самопрялок Леонардо да Винчи неизвестна. Во всяком случае видно, что реализованные в них принципы двойной передачи и автоматической намотки оставались практически забытыми в течение почти всего мануфактурного периода. Как и относительно многих изобретений Леонардо да Винчи, трудно и в данном случае сказать, являлись ли они простыми зарисовками у же находившихся в практическом пользовании механизмов, или были н самых существенных чертах плодом творчества самого автора . Так или иначе, ясно одно: человечество не сумело вовремя воспользоваться этими гениальными для своего времени изобретениями...

Во всех странах Европы эпоха мануфактур, период самопрялочного прядения заканчивались XVII веком. Однако напрасно мы бы искали самопрялку среди инвентаря "хамовного двора" единственной русской текстильной мануфактуры. Документы, относящиеся к этому предприятию, опубликованные Историко-археографическим институтом АН СССР, с достаточной очевидностью убеждает нас в том, что России XVII-го столетия самопрялка не была известна. "...Лен покупаем все чесаной и купя, государь, лен прядем у пряслиц*, а не за гребень," - писали кадашевские прядильщики в 1632 году. Пряслица в одинаковой мере служила, по-видимому, как для обработки на пряжу чистого волокна, так и для утилизации льняных отходов. Об этом прямо говорилось в этом же документе: "А что... со льну оческов, хотя и сойдет понемногу, и мы... те очески себе на одежишко прядем також за пряслицами".- Что касается производительности прядильного труда, то, по расчету ученых на основании имеющихся данных, для тонких и дорогих материй одного ткача приходилось обслуживать тремя пряхами, причем каждая из них вы прядала в день около 60 г пряжи высоких номеров. Приблизительно в 2,5 раза меньше нормы западноевропейских прядилен.

Известно, что самопрялками, этими новыми для России прядильными инструментами, были оборудованы полотняные мануфактуры 20-х годов уже XVIII столетия. Мы встречаем самопрялки в первоначальном инвентаре Ярославской мануфактуры Затрапезного в 1722 году. На них велась работа и на казенном предприятии в Москве. В середине же века все крупные централизованные мануфактуры либо имели у себя специальные прядильные отделения с контингентом "самопрядчиков", либо раздавали чесаный лен для обработки на пряжу окрестным кустарям, снабжая их при этом самопрялками.- Однако в широком крестьянском быту самопрялка и в 60-е годы XVIII века почти не была известна. Разосланные в 1776 году Вольным экономическим обществом по разным провинциям "экономические вопросы", "о земледелии и о внутреннем деревенском хозяйстве" в шестидесятом пункте имели такой: "На гребне ли прядут или на самопрялках и каких?" Во всех без исключения ответах по этому пункту в категорической форме заявлялось о неупотреблении самопрялок в деревнях данной провинции. Так, ответ из Залесского уезда Переяславской провинции гласил: "Лен прядут бабы на гребнях, а самопрялок у себя не имеют и совсем их не знают". Ответы из других провинций по существу от него не отличались: "а самопрялок в обыкновении нет", "самопрялок здесь в обычае нет", "самопрялок нигде нет",- таков был характер всех этих заявлений.  



* Пряслица - донце, на котором закреплялся пучок льна для ручного прядения веретенами.




Согласно вычислениям, произведенным А. Олешевым в 1767 году на основе личных наблюдений, лучшая пряха могла выпрясть в течение целого дня при напряженной работе нить длиной в 2800 аршин, в то время как производительность труда немецкой пряхи с самопрялкой равнялась 4800 аршин в день.* -Насколько мало самопрялка была известна в немануфактурном производстве, как трудно было в условиях крепостного хозяйства получить распространение всякому техническому новшеству, видно и из рассуждений Олешева относительно причин, побудивших его заняться доказательством преимуществ этого инструмента перед веретеном: "Не трудно мне будет уверить тех, которые знают самопрялки, что они несравненно перед пряслицами нашими лучше и к скорому обрабатыванию необходимо нужны. Иностранные сельские домостроители в рассуждении сей работы нашли уже то опытами подтвержденное: но противное сему будут мне говорить те, которые никогда не помышляют отступить от застарелых своих обычаев. Как де, говорят, приступиться к такому орудию, которое требует известного установления? Нет: лучше пускай я сверчу от ветерена всю кожу, а такой пострел (!), как самопрялка, мне в том ненадобен".- Так и жили...

Таким образом, ясно, что к моменту технического переворота в текстильной промышленности, начавшегося в Англии в конце 60-х годов XVIII столетия, когда самопрялка с большим сопротивлением, но уступала место прядильным машинам, когда на место мануфактур являлись фабрики, в России ручное прядение льна стояло на более низком уровне, чем в западноевропейских странах. Вспомним: самопрялка господствовала там и совершенствовалась три века (!), она везде проникла в быт народа... У нас в быту XVIII века- веретено! И этот "исторический балласт" задержит потом, как увидим мы, в XIX веке переход русского льняного производства на машинные рельсы и удивляться этому уже не будем. Многое понятно...

* Данные опубликованы в "Трудах Вольного экономического общества" в статье А. Олешева "О пряже и точе в Вологодском уезде".



Между тем хроникой изобретений и открытий отмечено: в 1б92году был взят патент на новый метод прядения. В 1723году была запатентована прялка новой конструкции. В этом же году некий Самуэль Тейлор изобрел "машину для изготовления нитей". В 1729 году Бедуэллу выдан патент на льнопрядильную и льноткацкую машину.- Шел активный поиск на пути создания более совершенного прядильного механизма. Все эти патентованные изобретения не разрешали главной проблемы: оставляли неизменной операцию вытяжки волокон руками. Но именно механизация этой операции имела решающее значение при переходе от ручной техники производства пряжи к машинной, ибо процессы крутки и намотки были уже частично механизированы в самопрялке. Нужен был вытяжной аппарат! Только он способен был вырвать процесс прядения из рук рабочего и передать его машине, ее механически действующим органам.

Механическая прядильная машина была нужна еще и потому, что в 1733 году английским суконщиком Кеем "для лучшего и более аккуратного тканья широкого сукна, саржи, парусного полотна и вообще широких материй", как было записано в патенте, был изобретен самолетный челнок, увеличивший производительность ткацкого труда вдвое. Если до изобретения этого челнока один ткацкий станок обслуживался пятью прялками, то с его введением прядильщики оказались не в состоянии поспевать за ткачами и производить нужное им количество пряжи.- Поэтому изобретательская мысль Гения не могла не откликнуться на запрос времени, чтоб восстановить равновесие между ткачеством и прядением, нарушенное Кеем. И она откликнулась.

После трех лет напряженной работы английским плотником Джоном Уайаттом в том же 1733 году (какая синхронность мыслей гениев!) впервые в истории "была выпрядена на модели приблизительно в два квадратных фута первая хлопчатобумажная нить без помощи человеческих пальцев, причем сам изобретатель, выражаясь его собственными словами, стоял рядом в ожидании, волнуемый одновременно чувством радости и тревоги" (как свидетельствовал сын изобретателя в "Сборнике искусств, мануфактур и агрикультуры" 1818 года, основываясь да бумагах Уайатта).

О первоначальной конструкции машины и вытяжного аппарата, из-за отсутствия в патенте чертежей, что вообще было характерным для английских патентов того времени, мы не можем составить себе точного представления. Однако имеются чертежи более позднего патента на усовершенствованный тип прядильной машины (рис. 24), которая вряд ли существенно отличались по своему устройству от своей предшественницы,- На рисунке, воспроизведенном из этого патента, видно расположение отдельных цилиндров и прохождение вытянутой нити на веретено, которое ее скручивало и затем, как и на прялке, наматывало на себя.

Сущность нового принципа прядения была изложена в тексте первого патента.- Конец расчесанной на карде ленты хлопка или шерсти (о льне и не говорилось...) помещали "между двумя валиками или цилиндрами, которые вследствие своего вращательного движения и пропорционально скорости этого движения, увлекали подвергавшийся прядению хлопок или шерсть. В то время, как этот хлопок или шерсть правильно проходили между обоими цилиндрами, последовательный ряд других цилиндров, вращающихся со все большей скоростью, вытягивали их в нить какой угодно тонины". Для создания наилучших условий вытяжки при прохождении ленты поверхность одного из цилиндров делалась гладкой, а другого- шероховатой, обивалась кожей, сукном, металлическими остриями и т. п. Благодаря этому здесь достигалась значительная вытяжка волокон.

Из вытяжного аппарата нити попадали на веретена, которые производили их крутку и намотку, но как осуществлялись эти операции, в патенте не говорилось.

Изобретатель предусматривал введение в своей машине и дополнительной вытяжки на расстоянии самими веретенами. "Иногда,-отмечалось в патенте,- употребляется только первая пара валиков, тогда катушки или веретена, на которые наматывается нить, располагаются таким образом, чтобы тянуть к себе нить быстрее, чем она подается валиками, а именно- пропорционально степени тонины, которую хотят получить".

Возможность производить сразу несколько десятков и даже сотен нитей, что было абсолютно невозможно при ручных средствах прядения, должна была обеспечить новому принципу прядения величайшую эффективность, а машине-быстрое и широкое распространение в текстильной промышленности...

Однако недостаток денежных средств сильно замедлял работу изобретателя. Он был вынужден заключить соглашение с сыном французского эмигранта Люисом Паулем на эксплуатацию изобретения, которое предусматривало полную собственность Пауля на прядильную машину, когда конструирование се будет закончено, за 2500 фунтов стерлингов. Патент на машину был получен лишь в 1738 году, а второй -в 1758 году на имя Пауля... Компаньоны около 1740 года устроили в Бирмингеме маленькую прядильню, имевшую десять работниц и одну машину, приводимую в действие двумя ослами. Как отмечал К. Маркс в первом томе "Капитала": "Когда Джон Уайатт... возвестил о своей прядильной машине, а вместе с нею -о промышленной революции XVIII века, он ни звуком не упомянул о том, что человек, а не осел приводит эту машину в движение, и тем не менее эта роль действительно досталась ослу. Машина для того "чтобы прясть без помощи пальцев" гласила его программа". Но через два года прядильня эта закрылась из-за банкротства владельцев. Право на эксплуатацию изобретения купил родственник Пауля, издатель Э. Кэв и организовал довольно обширное предприятие в Нортгемптоне с пятью машинами по 80 веретен каждая и с гидравлическим двигателем. Однако и эта фабрика из-за плохой организации труда имела слабый коммерческий успех, влачила кое-как свое существование до 1764 года оставалась почти неизвестной в торгово-промышленных кругах и закрылась, не вызвав никаких подражателей. -Вот ведь как бывает в истории...

А какими же заботами жила Россия в период, когда Европа подготовляла практически все для начала промышленной революции, начавшейся, как известно, в текстильном производстве? Мы отмечали выше, что в 1692 году в Англии за N 286 был взят патент 'на новый метод прядения"... Зная это, нельзя не вспомнить, что русский царь-работник, будущий реформатор, "поднявший Россию на дыбы", 7 марта 1697 года еще только отправился под именем и одеждой простого дворянина в составе российского посольства в Голландию, где работал затем плотником на судоверфи в Саандали. Сопоставляя даты дальнейших изобретении в прядильной и ткацкой технике Англии, не можем мы не вспомнить, что в 1698 году были указы Петра I о стрижке бород и ношении европейского платья, что Россия ввела европейский календарь только в 1700 году, что в 1714 году российская действительность заставила Петра издать указ об обязательном учении дворян "цыфири" и геометрии с запрещением венчать (!) невыучившихся.-С огромным напряжением воли и сил делались шаги в попытке догнать Европу по всем направлениям общественной жизни и деятельности, чтоб с большим эффектом множить мощь и богатство России. Но Европа была впереди... и это надо понять и принять как реальность истории, ибо древняя мудрость гласит, что "даже боги не могут сделать бывшее не бывшим".

Между страниц...

Оглядываясь на свою историю, мы часто видим, -и уж почти не удивляемся, - что многие великие дела в России имеют своим началом славное петровское время, Не составляет исключения и история развития текстильной промышленности. Правда, рассматривая ее, сопоставляя даты, нельзя не заметить, что петровскими указами основывались первые в России полотняные мануфактуры в то время, когда в Западной Европе текстильная промышленность готовилась к переходу на фабричную организацию труда и производства пряжи и тканей. Но что делать? Мануфактурный этап перепрыгнуть или миновать было невозможно даже Петру... Именно с этого времени начинается история собственно текстильной промышленности как организованной самостоятельной отрасли народного хозяйства России,- об этом свидетельствуют документы.

Приведем здесь, для примера, полностью именной указ, 1720 год, марта, 10 дня объявленный из Сената о выдаче привилегий директору полотняной мануфактуры И. Тамесу, Вот он:

"Великий государь указал иноземцу Ивану Тамесу у полотняной фабрики быть директором, и в компанию из купечества призывать им к себе, кого хотят, добровольно; а кто к ним будут вновь призываны, о том ему директору подавать в коллегию Берг и Мануфактур доношение. И чтоб они компанией своею, той полотняной фабрики, а именно: полотен, скатертей, салфеток и тыков по возможности умножили до пяти сот станов, и чтоб оныя полотна и скатерти и салфетки и тыки добротою были против заморских.

А кто с ним из купечества будет в компании, и оных в службы государевы ни в какие не выбирать, и постою на дворах их никакого не ставить, и судом и расправою, кроме сборов, и mamиных и убийственных дел, ведать их в коллегии Берг и Мануфактур, покамест они при той полотняной фабрике, и в прямое существо оную фабрику производить будут. А содержать им оной завод 30 лет, ежели они будут содержать в добром порядке; к той фабрике мастеров иноземцев из заморя выписывать им с свободными контрактами, и по заслужении оных, отпускать их свободно ж. А из русских в мастеровые и в ученики и в работники нанимать свободных же, а не крепостных, с платежом за труды их достойной платы, и содержать оных при той фабрике 7 лет как учеников, да сверх того 3 года как подмастерьев, и по прошествии урочных лет, которые ученики не похотят у них при тех заводах их быть; давать письма. А которые из оных с сего числа до урочных лет сбегут, или куда на другие заводы уйдут: и ему директору с товарищи, оных велеть ловить, и приводить куда надлежит, которым по розыску учини наказание, к той фабрике отдавать без задержания. А кто оных будет держать, и те их беглые ученики то полотняное дело у них производили: и на таких править штрафу по 100 рублей на год за человека, и из онаго, на государя треть, доносителю треть, в компанию треть; а которые ученики сбежали от них до сего числа: и таких велеть отдавать им же, только с наказанием.

К той же фабрике материалы в Российском государстве им покупать; також полотна, скатерти, салфетки и тыки и прочая, что у них на заводах будет делаться, продавать купецким людям многим числом, а не одною штукою, и не в аршины, пять лет беспошлинно, а именно до 1725 года. А что из заморя и из иных государств к тому их заводу материалов привезено, или во иныя от них отпускаться будет: и за то им пошлины, кроме к тому их полотняному делу надлежащих инструментов, платить по указу.

И того губернаторам и прочим начальствующим смотреть, чтоб оных их заводов и промыслов ни кому никакими мерами не останавливать, под опасением царского величества гнева и пени, и платежа им за убыток, которой тою остановкою учиниться, денежной платы. Им же губернаторам и воеводам, оному директору с товарищи, в той фабрике чинить всякое вспоможение, чтоб к тому вступающие люди вяшшую охоту имели, и деньги в ту компанию складывали без опасения. О чем во все губернии послать великого государя указы, а ему директору с товарищи дать привилегию, или жалованную грамоту, в которой написать: ежели во оную компанию, кто из них компанейщиков положит меньше 1000 рублей: и тому оная привилегия ни в чем служить не будет".

Да, глубоко думал государь, в таких деталях и подробностях разрабатывая указ, знал с кем имеет дело, в какой стране правит... Здесь видна забота о деле явная, истовая. А о работнике? Давайте вместе прочитаем еще два документа этого времени, довольно точно отражающих состояние производства и быта на этой и подобных российских мануфактурах. Попробуем представить себе отношения предпринимателя к работнику и работника к производству и ... задумаемся.

Итак, обращение Петра 1 в Сенат 26 февраля 1719 года в связи с просьбой компанейщиков А. Турчанинова и С. Цымбальщикова, уже имевших привилегию от 26 февраля 1718 года на отданный в "собственный их промысел" полотняный, скатертный и салфеточный завод:

" Господа Сенат. Били челом нам московские полотнянага завода компанейщики Андрей Турка с товарищи, чтоб для умножения полотняной фабрики тонких полотен, отсылать к ним для пряжи льну баб и девок таких, которыя будут на Москве из приказов, также и из других губерний по делам за вины свои наказаны, а пропитание им давать они станут от себя; но токмо б для той работы отвести им на Москве из опальных двор с каменными палаты. И по получении сего пошлите указы как в Московскую, так и в другие губернии, дабы виноватых баб и девок отсылали к ним в работу для пряжи льну, и писали б именно: сколько которой лет в той работе быть, или посмерть, усматривая по их винам. И для той работы велите им дать на прядильный двор на Москве из отписных с каменными палатами, а именно: Авралов двор Лопухина, и другой из загородных опальных же дворов, где они сами приищут. И для караула к тем бабам, чтоб они не бегали, дайте им в компанию из отставных солдат, сколько человек заблагоразсудите, и чтоб они пропитание им давали от себя ж".

Вот так! Вот-и рабочая сила, вот-и возможности для производства большей массы пряжи, а значит, и полотен, скатертей, салфеток и тыков... Надо ли нам удивляться, что Россия XVII века не знала самопрялок, если "свободные компанейщики" начала XVIII столетия, имеющие привилегии, ищут свои возможности совсем не в том направлении?-

Конечно же Сенат удовлетворил "просьбу" государя и компанейщики получили просимое...

Определенный интерес в этом плане представляет написанное в феврале 1722 года "Описание полотняной мануфактуры И. Тамеса, сделанное камер-юнкером Берхгольцом, сопровождавшим герцога голштинского во время посещения этой мануфактуры", на которой- добавим мы- по предположению работали и на самопрялках уже (правда, документального подтверждения этого факта пока нет). Приведем здесь это описание полностью, чтоб не нарушать имеющийся в нем, как кажется, колорит времени и особенности языка в дневнике автора:

"Вчера один здешний богатый и очень уважаемый императором купец, по фамилии Тамсен, просил его королевское высочество осчастливить, сегодня утром, своим посещением недавно заведенную им здесь полотняную фабрику, и потом пожаловать к нему обедать. Поэтому его высочество,около 10 часов,со всею своею свитою отправился в его дом,находящийся недалеко от нас, в том же предместье. Так как граф Кинский был также приглашен, но еще не приезжал,то герцог остался покамест в доме и преспокойно уселся с нами завтракать к столу, на котором стояли сыр,масло и хлеб. После тог о мы пошли пешком через двор в небольшую мастерскую позади дома( настоящая большая фабрика Тамсена в городе).Здесь у него все устроено как нельзя лучше и со всеми удобствами,какие только нужны для такого сложного мануфактурного заведения.Тут же,под рукой,находилось и все необходимое для беления полотен.Он изготовляет не только всякого рода грубые полотна, тик и камку, но и такое полотно,которое почти так же тонко,как голландское. Конечно,мастера выписаны им были из Голландии; однакож здешние граждане все-таки полагают, что полотно его не имеет прочности голландского, хотя на вид и очень хорошо. Впрочем, и того много, что он в столь короткое время, в несколько лет, достиг здесь того, что все сидящие у него за станками - русские, и что есть даже и русские мастера, которые, как он надеется, скоро совершенно заменят ему иностранных.

Нам оставалось еще осмотреть большую фабрику; но как до нее было далеко,а время обеда уже приближалось, то мы здесь смотрели все наскоро, нигде не останавливаясь долго и спеша скорее отделаться. Сев в сани с приехавшим уже графом Кинским, мы отправились в город на большую фабрику, которая помещается в большом каменном доме, принадлежащем Лопухину и служившим прежде месяцев шесть или более местопребыванием графу Рейншильду, Пиперу и многим другим шведским офицерам. По приезде туда, мы осмотрели все по порядку, и я должен признаться, что никак не ожидал, чтобы хозяин фабрики мог устроить здесь такое заведение и привести его в столь цветущее состояние. Оно имеет 150 ткацких станков, за которыми работают почти исключительно одни русские и производят все. что только можно требовать от полотняной фабрики,т.е. все сорта полотна, от грубого до самого тонкого, прекрасные материи для скатертей и салфеток, тонкий и толстый тик, простыни, как узкие, так и необыкновенно широкие, тонкие канифасы для камзолов, цветные носовые платки и множество других подобных вещей. Содержание его обходится до 400 руб. а месяц.

Когда мы прошли через мастерские, хозяин повел нас наверх, в комнату, где, по русскому обычаю, велел разносить водку и наставить на стол разных лакомств, к которым мы немного присели, и несколько времени разговаривали. Потом, при сходе вниз , он показывал нам свой магазин, где у него сохраняется товар, изготовленный на фабрике и еще не проданный. Он имеет также несколько лавок для продажи своих товаров и, кроме того, отпускает их большое количество за моря, не говоря уже о ежегодных значительных поставках в казну.

Оттуда мы поехали в третье место, где должны были обедать и где находится здешняя прядильня, состоящая под надзором Тамсена и работающая для его фабрики, которая, говорят, пользуется большими льготами. При въезде нашем во двор, раздались звуки труб( желая как можно более выразить радость видеть у себя его высочество, хозяин пригласил трех трубачей императрицы). Войдя в дом(плохое деревянное строение), мы. нашли там уже накрытый стол, на который по здешнему обычаю, подавали сперва холодные, потом горячие кушанья...После обеда г.Тамсен повел нас сперва в женское отделение, где работают девушки, отданные на прядильню в наказание, лет 10 и более, а некоторые навсегда; между ними было несколько с вырванными ноздрями. В первой комнате, где их сидело до тридцати из самых молодых и хорошеньких, было необыкновенно чисто. Все женщины, находившиеся там и прявшие одна подле другой вдоль стен, были одеты одинаково и даже очень красиво, именно: все они имели белые юбки и белые камзолы, обшитые зелеными лентами. Замужние женщины были в шапках (деланных у некоторых из золотой и серебряной парчи и обшитых галуном), а девушки простоволосые, как обыкновенно ходят здешние простолюдинки, т.е. с заплетенными косами и с повязкою из ленты или тесьмы... После того мы прошли еще в другие мастерские, где не было уже той чистоты, напротив, воняло почти нестерпимо. В заключение, Тамсен повел нас в комнату, где сидело 20 или 30 свободных работников, которые ткали за деньги; но заработная их плата почти не превышает того, во что обходится содержание арестанта".

Свидетельство интересное во всех отношениях.Отсюда можно почерпнуть сведения о социальном составе работников, об условиях их работы и отношении к ним, о выпускаемой продукции и ее качестве, о месте русских мастеров на мануфактуре и перспективах...Очевидно, справедливо отмечая эпоху Петра I, как время многих славных начал, нельзя забывать, что этот период был жестким и даже жестоким к работнику, к основному производителю. Время просто было таким и вряд ли могло быть другим, отношения эти современниками воспринимались нормально.-Иван Тихонович Посошков,* считавшийся "теоретиком" реформ Петра Великого, в 1724 году написал " Книгу о скудости и богатстве". Приведем здесь отрывок из пятой главы "О художестве"его знаменитой книги:

",..О сем же всячески надлежит потщатися, чтобы завести в Руси делать те дела, кои делаются изо льну и ис пенки, то есть трипы, бумазеи, рубки, миткали, камордки, и парусныя полотна и прочие дела, кой из русских материалов делаютца.



* И. Т. Посошков-умер в 1727 году в Петропавловской крепости. Книга "О скудости и богатстве" издана лишь в 1842 г. академиком М.П.Погодиным.



Cue бо велми нужно, еже кои материалы, где родятся, тамо бы они и в дело происходили.

Аще бо лен и пенку, за море не возя, делати тут, где что родилось, то тыя полотна заморского въдвое или вътрое дешевле ставитца станут, а люди бы российския боготились.

И ради размножения таких дел учинить бы указ, чтоб нищих, по улицам скитающихся, молодых и средовеких хватать и, записав в приказе, имать к тем делам. И молодых робят мужска пола и женска научить прясть, а подрослых ткать, а иных белить и лощить, то бы они, научась, были бы мастерами.Я чаю, что мочно тех гуляков набрать тысячь десяток другой и, построя домы мастерские , науча тех гуляков тунеядцов, можно ими много дел управит. И чем к нам возить полотна из наших материалов сделанных , то лучше нам к ним возить готовые полотна.

И аще nepвыe годы повидитца оно и неприбылно и заморских аще и дороже ставитца будут, и того страшитися не для чего, но поступать в дело далее. И аще лет и пять-шесть совершенно не навыкнут делать, то и о том сумнятися не надобно,потому что, егда всех тех дел совершенно научитца, то годом другим окупятся.

За морем хлеб нашего дороже, а харчь и наипаче дороже, а лен и пенку от пас покупают ценою высокую, да страх морской платят, да двои пошлины и провозы многия дают, обаче не ленятся, делают ис того льну и пенки, аще и высокого ценою тот лен и пенку покупают. И пищу себе от того своего рукоделии приобретают, ибо, зднлав полотна, паки к нам их привозят и продают ценою высокою: за трипы берут по двадцать алтын и больши за аршин, рубки продают по сороку и по полтора рубли,а камордка по 20 алтын и по рублю аршин.

А у нас в Руси, я чаю, что рубок и в двадцать алтынов не станет, а и камортка арши, чаю, что выше десяти алтын не станет. И всякие дела, кои делаютца изо льну и ис пенки, ниже половой цены ставитца будут, потому что хлеб и харчь у нас тамошнего гораздо дешевле, а лен и пенка гораздо ниже половины тамошной их цены укупить мочно.

И егда тыя дела у нас в Руси уставитца, то чем им лен да пенку продавать, лутче нам продавать им готовые полотна парусные и канаты и камордки и рубки и миткали, и брать у них за те полотна яфимки и иные потребной нам вещи.

Я чаю, что мочно нам на всю Европу полотен наготовить и перед их нынешнею ценою гораздо уступнее продавать им мочно. И чем им от наших материалов богатитися, то лучше нам, россианам, от своих вещей питатися и богатитися,

Токмо трудно нам заводы завести да установити те дела, а егда русские люди научатца и дела сия установятца, то нелзя не вполы им ставитца, И ради царственного обогащения надлежит на такие дела въначале состроить домы из царские казны на пространных местах в тих городех, где хлеб и харчъ дешевле, в заоцких местах или где что пристойно давать, и наложить на них оброк, чтобы люди богатились, а и царская казна множилась.

Такожде и в прочиих мастерствах, которые царству пожиточны, а мастера маломочны и собою им великих заводов завести нечем, то и такосым надлежит на созидание мастерских домов давать денги из ратуш или откуда его императорское величество повелит, дабы всякия дела разширились, и не токмо на строение, но и на всякие к тем делам на надлежащие инструменты и на всякие припасы, чтобы во удобное время всяких припасов припасали без оскудения. И земским бурмистрам за ними присматривати, чтоб напрасные траты денгам не чинили и не бражничали бы, но употребляли бы их в сущее дело, и те даные денги и прибыльные по изложению или по разсмотрению исправления их погодно же брать".

Мы здесь видим глубокую озабоченность большого радетеля экономики России за развитие собственной промышленности и предлагаемые им верные пути повышения ее эффективности. А о работниках?- И здесь: ловить нищих, гулящих парней и девок и "имать их к делу"... Не поэтому ли в России еще долго будет "трудно нам заводы завести да установить те дела"? - Но сейчас нам важно понять, что все приведенные здесь документы свидетельствуют о том, что и в России с начала XVIII столетия стали создаваться, развиваться и" богатеть" свои льнопрядильные и льноткацкие мастерские и мануфактуры в массовом порядке. К началу 60-х годов уже было 50 официально зарегистрированных мануфактур, принадлежавших в большинстве случаев купцам, и применявшим в производстве как крепостной, так и вольнонаемный труд, причем, вольнонаемный- был уже преобладающим. Следует иметь в виду, что было к тому же еще огромное число помещичьих вотчинных "фабрик", работавших главным образом на удовлетворение"домашних"нужд их владельцев. Судить достоверно о техническом состоянии этих предприятий нельзя, можно только предположить, что были они оборудованы во всяком случае не лучше, чем мануфактуры купцов российских.

Быстрое развитие текстильного производства в России, расширение внешней торговли, увеличение, в связи с этим , спроса на сырье (лен и пеньку), понуждали заботиться и об увеличении ежегодных урожаев и сборов. Проявлением такой заботы явился и замечательный "Указ о расширении посевов льна и конопли" Петра I, изданный 1715 года декабря 13-го дня:

"Великий государь указал: во всех губерниях размножить льняные и пеньковые промыслы (например как обыкновенно промышляют льном во Пскове и в Вязниках, а пенькою во Брянску и в других городах), и для того приготовляли б земли и прибавливали бы севу на всякий год. Например, кто сеял четверть, тот бы прибавил четверик, ежели возможно и больше, а где тому необыкновенны, как лен и пеньку учреждать, дабы обучали крестьян; и о том объявить в народе, что оной прибавок севу повелено иметь для всенародной пользы и им поживления".

(Ах, если бы все "государи" российские так разговаривали с народом в своих указах, могли так ясно и четко обозначить и обосновать цели...). Надо сказать, что внимание Петра I к льну и текстильному производству не было эпизодическим. Можно назвать здесь его указы о необходимости вырабатывать широкие полотна, о запрещении выработки узких, которые делались крестьянами, ибо при торговле с другими странами "...в Российском государстве от таких неугодных узких полотен, которые самыми малыми за негодностью ценами продаются, не только прибытков, но и своих издержанных вещей не получают, и от того во излишния скудости приходят". Да, все эти меры носили как бы мы сейчас сказали, административный характер. Сам Петр это понимал и объяснял свою позицию в тех же указах. Интересен в этом отношении параграф его указа, написанного им 13 июля 1722 года в Астрахани, о принятии дополнительных мер для развития отечественной промышленности. В нем, в частности, говорится:" Что мало охотников, и то правда, понеже наш народ, яко дети, неучения ради, которые никогда за азбуку не примутся, когда от мастера не приневолены бывают, которым сперва досадно кажется, но когда выучатся, потом благодарят, что явно из всех нынешних дел, не все ль неволею сделано, и уже за многое благодарение слышится, от чего уже плод произошел, и в мануфактурных делах не предложением одним (как то чинится там, где уже и обыкло, а не так как ныне делается, заведя да не основав ставит,как недавно каламенковый завод за одною машиною с медными ролами совершенства своего достигнуть не может) делать, но и принуждать и вспомогать наставлением, машинами и всякими способами, и яко добрым экономам быть".- Вот такую диалектику"принуждения" и "вспомогания" видел Великий Петр.., но, обратим внимание, что видел он и необходимость большую "вспомогать машинами". И это было особенно важно для дальнейшего движения текстильного производства на Руси, поскольку стартовые его данные по машинизации, как мы видим, были нулевые.

Однако сложившиеся веками крестьянские традиции производства льна и конопли, большие земельные площади России и большая масса крестьянских хозяйств,занимавшихся этим промыслом, а также и появившиеся прядильные и ткацкие мастерские и мануфактуры обеспечивали возможность постоянного увеличения экспорта льна и полотен. Об этом убедительно свидетельствуют цифры, В 1726 году к примеру, через Ригу, Архангельск и Петербург было вывезено около 300 тыс. пудов льна, 1200 тыс. пудов пеньки, свыше 10 млн. аршин льняных тканей и 7747 кусков парусины. В 1749 году было вывезено уже 502 тыс. пудов льна, в 1758-1760 годах ежегодный вывоз льна составлял 547830 пудов, затем рост экспорта льна и льняных изделий возрастал еще резче. Заложенные в петровские времена основы стали давать отдачу.

Хочется думать, что этот пространный "между страниц" экскурс в историю петровского времени и знакомство с оригинальными документами эпохи, относящимися к предмету нашего разговора, -истории развития льнопрядильной техники,- дает нам дополнительную возможность точнее увидеть историческое место России в данном процессе, чтоб вернее в дальнейшем подходить к оценке свершенных изобретений и открытий на пути технического прогресса в льнопрядении.